Таганай
Чусовая
На плоту по Чусовой 2004г.
Мама и папа на Чусовой 1968 г.
На байдарке по Чусовой 2012г.
Водный маршрут
Карты
Легенды
Флора и фауна
Приполярный Урал

Фотоотчет: На плоту по Чусовой 2004 г.

На плоту по Чусовой 2004 г.

Состав:

Лавренов Андрей
Лавренова Елена
Чураев Владимир

Маршрут:

Нижний Новгород - Первоуральск - Коуровка - Чусовая - Староуткинск - Екатеринбург - Кунгур - Нижний Новгород

Идея сплава по Чусовой на плоту пришла давно. Родители Андрея когда-то давно проделали то же самое, но большим коллективом и на нескольких огромных плотах. Все свое детство он видел черно-белые фотографии похода и немного завидовал. Времена, когда внутренний туризм был в моде прошли, и то, что было естественно в 60-е, стало проблематично в 2000-е. В том числе и эта идея казалась утопической. Но, лучше один раз попробовать и жалеть, чем не попробовать и жалеть всю жизнь. Решение было принято – едем.

Перед нами встала масса организационных вопросов, главным из которых был: «как же мы будем строить плот?» Перечитали массу литературы, как правильно рубить, чем пилить, как скреплять, какую использовать древесину и т.д., и поняли – не все так страшно. Купили складную ручную пилу, опробовали её при первом удобном случае – пилила отлично. Запаслись веревкой и гвоздями.

Ехали на поезде Горький – Нижневартовск до Первоуральска. Потом на электричке назад до станции Коуровка. На ней мы оказались около 12 часов ночи. На станции очень понравилась деревянная статуя веселого мужичка, указывающего направление на турбазу «Чусовая». Туда мы, конечно, не пошли, а пошли за деревню и на склоне в довольно уютном местечке разбили первый лагерь.


13.07.04
Я подняла ребят ранним-преранним утром. Сказала, что развожу костер, поэтому Андрею пришлось вставать и разводить-таки костер.

Утром стал виден первый боец на нашем пути – Собачьи ребра. До него было еще очень далеко, и мы рассчитывали днем посмотреть на него поближе.

После завтрака решили слазить в пещеру, замеченную еще вчера. Она оказалась достаточно обжитой, внутри валялись ржавые кастрюли, и вход был закопчен. Тем не менее, сфотографировали.

Далее путь наш лежал в Слободу, откуда нам посоветовали сплавляться местные жители. Пришлось долго идти по жаре через поле, где было короче, сильно удалившись от реки и Собачьих ребер. Слобода – старинное русское село, одно из первых поселений русских на Урале. Оно старше Екатеринбурга почти на 70 лет.

В Слободе на противоположном берегу сфотографировали церковь Георгия Победоносца, стоящую на самом краю утеса. Картина была идиллическая – свисающие ветви березы, река, высокая пахучая трава на берегу, навесной мост.

У реки было много полуразрушенных бревенчатых домов. В голову пришла естественная мысль – не собрать ли плот из старых бревен.

У колонки к нам подошли туристы - отец с сыном, из Питера. Приехали они с одной байдаркой, договорившись со знакомым, что он их встретит. Понадеявшись на мужика, они не взяли ни котлов, ни спальников и стояли, не зная, что предпринять. Надеялись найти попутчиков. Их было жалко – проделать такой путь зря, но помочь не могли - мы им не подходили. Как известно, гусь свинье не товарищ. Кроме того, им сказали, что река как никогда обмелела и если и сплавляться, то со Староуткинска. «Ну, Чусовую посмотрели, теперь, наверное, на Ладогу поедем…» - сказали они. На том и распрощались.

Итогами этой встречи стали две вещи:
мы узнали, что есть еще более сумасшедшие люди, способные приехать за тридевять земель, притащить тяжеленную байдарку, и на берегу реки развернуться, чтобы поехать на Ладогу;
в нашей судьбе обозначился таинственный Староуткинск, который впоследствии сыграл большую роль в нашем путешествии.

В Слободе необходимо было посетить магазин, и мы отправились на его поиски. Дело было в том, что не смотря на все указания, просьбы и в конце концов угрозы организаторов мероприятия, нашлись люди, проигнорировавшие здравый смысл и не взявшие резиновых сапог. Таких, к счастью, было немного и сапоги мы планировали найти в любом деревенском магазине. Магазин нашли быстро. На стене сбоку его была нарисована огромная картина. Сапогов в магазине не оказалось. Хотели купить ему галоши, выбор которых впечатлял, но пожалели денег. Купили сок и кое-что из съестного. Ах, как приятно бывает посетить в походе магазин, даже если поход только начался. Порасспросили местных жителей.

Мастерить плот в Слободе было невозможно – не было леса. Нужно было продвигаться дальше в менее населенные места. Следующей на берегу была Каменка. Не теряя времени, мы направились туда. Дорога вела через поле в лес. Солнце шпарило. Шли в купальниках, задыхаясь от жары. Поэтому, когда пошел крупный редкий дождь, только обрадовались.

На лесной дороге около нас тормознула волга. Водитель предложил подвезти до Каменки. Нам, не привыкшим к человеческому радушию, было странно и непривычно. «Забесплатно?» - спросила я. «Забесплатно!» - засмеялся мужик.

Высадил он нас около дома, который строил грек. Место было действительно потрясающее. Река в этом месте была перегорожена плотиной и образовывала в верхнем течении удобную для купания запруду. Дождь кончился, и на реку высыпали люди. Мы тоже решили искупаться. С нами заговорила женщина из купающихся. Спросила, нравиться ли нам здесь. Нам здесь нравилось. Она показала на гору на левом берегу, где виднелись черные остовы избушек. «А это знаете что?» Пришло время блеснуть эрудицией. Это были остатки декораций к фильму «Угрюм-река», снимавшемуся на Чусовой. Она почему-то удивилась нашему знанию и посетовала на то, что нет денег, чтобы восстановить декорации, так удачно и органично вписывающиеся в местный ландшафт. Муж ее оказывается снимал этот фильм, а она, заразившись красотой этого места, после часто приезжала в Каменку отдыхать. Не знаю, правда это была или нет.

Снова пошел дождь, мы стояли у бетонных плит строящегося дома, накрывшись вместе с рюкзаками тентом, и смеялись. Вовка периодически выбегал, забирался обратно и смешил еще больше, описывая, как наш комочек выглядит снаружи.

Когда закончился дождь, мы выбрались из-под тента и пошли по дороге вниз, туда, где Каменка впадает в Чусовую. Реку в этом месте перегораживала дамба, усиливая скорость потока и образуя подобие порогов с небольшими водопадами. Над водой между камней возвышались огромные ярко-зеленые лопухи белокопытника, пели птицы, плескались на глубине рыбы. За порогами образовалась широкая заводь с чистой холодной от бьющих со дна родников водой. Да, грек, строивший здесь дом, явно не был дураком…

Мы пошли мерить воду. За заводью, там, где вода успокаивалась и шла уже собственно Чусовая, было мелко, но дно состояло из мелких с острыми краями камешков. Из-за поворота выскочили катамараны. Яркие, полные веселого народа, они быстро промчались мимо, вызвав зависть и подстегнув к активным действиям. Нам тоже хотелось в дорогу, но впереди была неизвестность: удастся ли еще построить плот, а потом также лихо проноситься мимо?

Перешли Каменку и, бросив рюкзаки, полезли в гору на мыс Каменский посмотреть на избушки поближе. Наверху стояла звенящая жара, пахло разнотравье, и открывался прекрасный вид на чусовские дали. Осмотревшись, мы решили пройти по дороге еще дальше за Каменку – туда, где виднелся лес, спускающийся к самой воде.

На всякий случай Андрей сходил в разведку на другой берег. Он спросил у местных пацанов, где здесь можно построить плот, и они посоветовали ему плес у Нижнего села.

Мы снова вышли на ту дорогу, с которой свернули в Каменку и пошли дальше. Потом сошли с неё, как нам и советовали, на старую, более короткую. Вскоре достигли леса. Деревья были старые и вместе с заросшими гарями и стихийными помойками образовывали бурелом, занимавший все пространство справа от дороги и весь склон крутого берега до самой воды. В чащобе проглядывали и сушины, но добраться до них и уж тем более встать где-то лагерем не представлялось возможным. Мы все-таки предприняли пару окончившихся ничем попыток пробраться вглубь чащи – побоялись переломать себе шею. Под ногами ничего не было видно из-за высокой, выше человеческого роста травы, колючего подлеска и скользких поваленных друг на друга бревен.

Пошли дальше. Несколько раз начинался, но быстро прекращался дождь. В промежутки между ним одолевали какие-то мухи, наверное, с местных помоек. Они не кусали, но неприятно лезли в лицо. Приходилось постоянно отмахиваться.

К реке вышли уже около Нижнего села. Дорога на спуске была размытая и представляла собой развороченные в песке колеи. Налево шел довольно крутой подъем в гору, на которой виднелись избы Нижнего села. Направо открывался пологий речной берег. Молодой сосновый бор здесь отходил на приличное расстояние и начинался на возвышенности, а у воды росли одиночные старые березы. Вдоль берега шла старая заросшая дорога. Под деревьями было много кострищ. Видимо, это было известное место отдыха, как местных жителей, так и приезжих, ведь до сюда достаточно легко можно было добраться на машине. Никого не было только из-за непрекращающихся сегодня дождей.

Мы шли вдоль берега, пока снова не посыпал дождь, на сей раз похоже затяжной. Накрылись тентом, но переждать не смогли – пришлось быстро ставить палатку. Пока разворачивали лагерь, изрядно вымокли, особенно товарищ без сапог. Он уже начинал опасно хлюпать носом. Стало ясно, что еще пара таких дней и придется его лечить.

К вечеру небо очистилось, и начали съезжаться люди. Мимо нас постоянно кто-то ходил или ездил.

Разведка донесла, что в окрестностях сухих деревьев нет, и вот тут-то мы совершили ошибку, приняв решение рубить плот из живой сосны.

Вечером закинули удочку. Клевало превосходно, особенно хорошо брало на мякиш черного хлеба, смятый до состояния теста, тем более, что больше все равно ничего не было. Даже такая неумеха как я смогла поймать несколько рыбешек. Как говориться, мелкую рыбу отпускали, а крупняк в спичечный коробок складывали. Тем не менее, на ужин была жареная на палочках рыба.


14.07.04
Утром встала рано. Будить никого не хотелось, и я решила снова порыбачить, отойдя недалеко от палатки. Андрей тоже вскоре встал на рыбалку.

Вокруг растянули веревки и вывесили сушить вымокшие вещи. Лагерь теперь напоминал небольшой табор.

Пока Вовка спал, мы с Андреем сходили в Нижнее Село. Село ухоженное и очень уютное. В облике старых домов чувствуется былой достаток. У резных ворот – скамеечки, на трубах металлические фигурки. В настоящее время, как и село Каменка, больше используется как дачное место. Больше всего Нижнее Село гордится двумя своими главными достопримечательностями – скалой Шайтан, и деревянной Михайловской церковью. В 2004 году как раз шла её реставрация. Полное название её «Храм во имя Святого Архистратига Михаила», иногда еще с приставкой «На крови». По преданию, сплавщиков, когда-то разбивших барки о Шайтан-камень купец запорол до смерти. Мы постояли возле стройки. Вкусно пахло свежеструганным деревом, по-рабочему суетились строители.

Нашли магазин, где, наконец, купили резиновые сапоги и поспешили обратно.

После завтрака начался трудовой день – пошли рубить плот.

Выбирали, конечно, деревья, что понеказистей, полузачахшие, с остатками зелени на верхушке. Валили тонкие сосны, шириной в ладонь у основания. Распиливали на трехметровые отрезки, потом таскали к воде. С каждой сосны выходило по 5 бревнышек. Таким образом, завалили 3 дерева, из которых вышло 15 бревен. Работали целый день с утра до вечера.

Пилили и таскали, снова пилили, снова таскали. Я принимала бревна, жгла костер и заливала торцы бревен расплавленным полиэтиленом. Принося каждое следующее бревно, Вовка говорил: «Вот еще одно дерево загубили. Запиши еще плюс один. А пока тащили, еще куст сломали и бабочку раздавили». Смеялся, конечно.

Затем в бревнах вырубили ложбинки под веревки, сбили гвоздями и начали обвязывать. Темнело, но плот решено было спускать на воду этим вечером, во что бы то ни стало. Мне велели собирать вещи: «Мы вечером уплываем».

Надо ли говорить, что торжественный спуск плота на воду закончился полным фиаско? Наверное, надо. Это был крах. Плот не только не выдерживал человека, но и сам не поднимался над водой, хотя без нагрузки всплывал, но медленно и как-то не полностью. Вовка и Андрей хохотали. Вовка говорил, что мы сделали неплохую детскую площадку, и что он всегда знал, что так и будет. Я вела себя более адекватно, т.е. была просто раздавлена.

Снова поставили лагерь и разобрали вещи. Оказывается, они когда еще только рубили, уже догадывались, что плот если и не утонет, то всех точно не выдержит и рассчитывали перевозить хотя бы вещи. А потом, по возможности, подрубить сушин.

Я легла спать в слезах.


15.07.04
Утро было злым. После напряженного трудового дня строители светлого будущего и детских площадок спали сном тех, для кого эти площадки предназначались, и подниматься не хотели. Я встала рано и поняла, что если сейчас не решу, что делать дальше, будущее не станет светлым никогда.

Вспомнив, что ближайшие сушины были там, в буреломе, по дороге к Нижнему селу, я решительно направилась обратно. Нужно было, во что бы то ни стало, найти в этом буреломе выход к воде. Появилось ощущение, что если я его найду, все получится. Оказалось, злость тоже может быть двигателем прогресса. Дойдя до нужного места, я стала пробираться по завалам в сторону реки. В буреломе кишела жизнь. Разбегались в стороны жуки и ящерицы, разлетались бабочки, верещали потревоженные птицы, свившие гнезда в труднодоступном месте и обеспокоенные внезапным появлением человека. Тут и там видны были старые пни от спиленных деревьев каких-то нереальных диаметров. Сухих деревьев было много. Они стояли, лежали, полулежали. Нашла я и спуск к реке. Склон был достаточно крутой, но, к счастью, у самой воды была полоска берега в пару метров шириной, где, вырубив густо разросшийся ивняк и крапиву, можно было развернуться. С берега было хорошо видно дачу грека. И, как мне показалось, от лагеря до этого места можно было попробовать пройти вдоль воды или прямо по реке.

Теперь нужно было возвращаться в лагерь и заставить Андрея и Вовку поверить в то, что еще не все потеряно и есть шанс и возможность осуществить мечту.

Убедить их лезть в бурелом и рубить еще один плот, было не легко. Только после довольно серьезного скандала они собрались и поплелись за мной.

На месте они повеселели, т.к. несколько толстенных сушин стояло прямо у воды, и таскать их было не нужно. В общем, перспектива вырисовывалась радужная, и работа закипела. Рубили весело, с азартом. Моя задача была – обрубать сучки у отпиленных бревен. Толку от меня было немного, но то, что работали все трое, добавляло оптимизма.

Работать было тяжело. Мешала невыносимая жара и слепни, приходилось ходить полностью одетыми, да еще и наглухо застегнутыми.

Из-за большой трудоемкости процесса распилки сменили тактику. Решили делать плот из меньшего числа бревен, за счет увеличения их длины – 4м. Кстати, оказалось, что толстенные сухие бревна весят столько же, сколько тонкие сырые. Таскать их было даже удобнее.

Дело шло хорошо и мы в качестве заслуженного отдыха, предварительно спрятав вещи, пошли в Каменский магазин. Магазина в Каменке не оказалось, и местные жители посоветовали ехать на автобусе в Нижнее Село. Мы снова искупались в знакомом пруду, набрали вкусной воды в местном роднике, сели в старенький автобус и поехали. После утренних трудов и невыносимой жары искупаться и потом ехать, сидя в прохладном автобусе, было просто здорово. В Нижнем Селе зашли в магазин, накупили много всего вкусного, а потом ели прямо на улице, в теньке. Сидели, ели дыню и шутили, что для поездок в магазин и обратно пора уже вызывать такси, называя обратный адрес: старая дорога, третий бурелом справа от помойки.

По дороге в свой бурелом слегка покрапал дождик. Потом я занималась домашним хозяйством – нашла отличное место для стоянки и разбила новый лагерь на крутом берегу, с прекрасным видом на реку и «клумбой» турецких гвоздик и желтых наперстянок у входа. Соседями были: молодая красавица – сибирская ель и муравьи, отгрохавшие себе небоскреб с нашу палатку и почти не назойливые. Рядом была прекрасная площадка с высоким пнем, сидя на котором удобно было наблюдать за процессом постройки плота.

Потом ходили по реке с топором разбирать первый плот. До старого нашего места оказалось около двух километров.

К вечеру этого дня Андрей с Вовкой подготовили 11 одинаково сухих крепких бревен. Устали жутко, но были полны оптимизма. Дело оставалось за малым – нарубить лаги, скрепить бревна и проверить плот на плавучесть.

После ужина лазили выше по склону, где среди деревьев мы нашли огромные замшелые камни, образующие интересные расщелины.

Легли спать с надеждой, почти счастливые.


16.07.04
Утро началось с рыбалки. Красота стояла необычайная. Над Чусовой стоял туман, постепенно оседавший на прибрежной осоке крупными каплями. Начинали вылезать из ночных убежищ жучки и паучки, вылетели на охоту красотки-девушки. В это утро даже не пришлось будить мужчин – им, видимо, самим не терпелось проверить свое творение. Когда я вернулась, они уже готовили завтрак и собирались искать лаги. Нужен был длинный багор и шест для флага. Оказалось, это сложнее, чем найти бревна.

Их все же нашли и спустили к самой воде, предварительно расчистив берег от зарослей крапивы. Бревна, разбросанные по всему склону, спихивали в воду. Там их ловил Вовка и толкал к месту сборки. Пока кидали, одно переломилось. Зато стало понятно, что бревна не тонут, даже с очень большой нагрузкой в виде двух человек. Затем плот сбивали гвоздями, двухсотками, оставляя между бревнами просветы, и вязали веревкой сначала одну сторону, потом вторую.

К моменту торжественной установки шеста и перекладины под флаг лагерь был собран, все готово к отплытию. Мы спустили плот на воду, зашли на него, сфотографировали отбытие и... Слов не хватит передать весь восторг и ощущение бесконечного счастья. Мимо проплывал уже ставший родным берег, вода плескалась где-то внизу под бревнами плота, а мы хохотали как безумные, все еще не веря, в то, что свершилось.

Флаг оказался сшитым под вертикальный флагшток, и пока я срочно перешивала завязки, мы шли с католическим крестом. А в центре плота лежала груда мусорных мешков. Дело в том, что все вещи для защиты от сырости были разложены по 120-литровым мусорным пакетам. Представляю, как все это выглядело со стороны…

Около нашего первого плота, который лежал наполовину в воде, стояли люди. При виде нас они оживились и спросили, зачем мы делали плот, если вот лежит уже готовый. Потом, конечно, похвалили, сказали: «Здорово!»

Пристали к берегу мы в районе нижнесельской помойки. Там были замечены доски. Из них и найденных там же и выпрямленных ржавых гвоздей сделали помост 2х2 м под палатку. Еще на помойке набрали пустых пластиковых бутылок. Их мы поместили между бревен под настилом. Сверху положили пенки.

После доработок плота состоялось официальное отплытие. Мы вытащили карту, лоцию и по-настоящему задумались о маршруте.

Впереди виднелись острова, и река разделялась на два рукава. Идти следовало по правому. Про острова было написано, что на них растут тополя с множеством вороньих гнезд. Мы так увлеклись высматриванием этих самых гнезд, что не заметили как сели на мель, чуть-чуть не дойдя до глубины и перекатов. Все слезли с плота, по неопытности – босиком, чтобы толкнуть. Облегченный и подхваченный стремительным потоком плот двинулся с места. Мы с Андреем успели запрыгнуть, а Вовка нет. Плот, который до этого только лениво ползал, вдруг стремительно понесся по перекатам. Вовка неуклюже бежал за нами по острым камням и кричал: «Остановите плот!». А мы ничего не могли поделать. Нас несло, крутило и вертело. Оставалось только хохотать, глядя назад. Наконец, стремнина закончилась, Андрей спрыгнул в воду и затормозил наш взбесившийся транспорт. Ругаясь, доковылял Вовка. Так мы узнали, что река может быть разной, спокойной и бурливой, совсем мелкой по центру русла и довольно глубокой у подмываемых берегов, простодушной и коварной. После этого инцидента Вовка боялся, что может отстать и ему вновь придется бегать по камням, поэтому спускался в воду сначала традиционно в носках, а потом и вовсе в резиновых сапогах и на плот старался забраться первым, часто еще задолго до того, как это нужно было делать.

За первым островом повернули налево, к деревне. Но заплывать в нее, как это делают байдарочники и катамаранщики не стали, встали поодаль – нужно было перед дальней дорогой в последний раз посетить магазин. Я осталась ждать и ошкуривать весла, которые мы еще не успели доработать, а ребята сходили за продуктами. Пообедали прямо на плоту и отправились дальше.

Обходить второй остров тоже рекомендовалось справа. Возле него было мелко, но мы кое-как проскреблись.

Далее в лоции говорилось: «Около села один из трудных участков маршрута. В конце июня-начале июля все перекаты очень мелки. Схематично их можно изобразить латинской буквой S. Туристы, не имея опыта "чтения" реки, не могут выбрать правильный путь. Нужно отдавать предпочтение правому берегу. И лишь перед камнем Шайтан повернуть влево. На участке Нижнее село – камень Шайтан редко кому удается пройти, не посадив лодку на мель. Только при высокой воде можно пройти любым путем, даже правым протоком, где очень узкое русло и лодку выносит к камню Шайтан». Вода не была высокой, впереди уже маячили мели и совсем не радостные перспективы. Мы спросили совета у местного мужика. Он тоже посоветовал идти слева.

Вдоль деревни прошли неплохо, не смотря на то, что плот еле вместился в узкую протоку, где купались дети. Впереди показался красавец – Шайтан. Перед ним и за ним была огромная мель. Шайтан прошли слева, вдоль самого берега. Здесь тоже купались дети. Они прыгали с мостков вниз головой, что было признаком достаточной глубины.

Большие скалистые останцы, кстати, на Чусовой называются бойцами. Шайтан – первый из трех одноименных бойцов. Высота его – 21 м. На передней стенке его видна отметка уровня воды, отмеченная одной из первых уральских экспедиций 1911 года по созданию трансуральского водного пути, и висит табличка с названием и километражем от турбазы.

Далее лоция советовала идти правее, но мы, промерив глубины и осмотревшись, поняли, что разницы никакой и пошли слева, где у самого берега были узкие промоины. Двигались сначала с перебоями, потом все труднее и в конце концов крепко сели на мель. Было всего по щиколотку. Мимо по реке проходили рыбаки и говорили: «Вам не выбраться». Мы откапывали крайние, самые большие бревна плота, закопавшиеся в мелкую гальку, пытаясь углубить русло, и толкали. Копали и толкали до умопомрачения, точнее до массового появления мошки. Полчища мелких тварей появились как всегда внезапно. Распрямившись, я вдруг увидела, что по низу живота стекают многочисленные тонкие струйки крови. Вид собственного погрызенного и окровавленного тела привел в ужас и стал последней каплей. Вечерело. Нужно было срочно разбивать лагерь, а насчет плота решать уже утром. Палатку поставили на берегу, примяв густую и уже влажную от вечерней росы траву. Уснули злыми с ощущением полной безнадежности усилий.

Отдельно хочется рассказать про гнус. На Чусовой мы неожиданно выяснили, что комары – это наши друзья, потому что их там просто не было или они нас не кусали. А вот слепни, а потом еще и мошка… Съедали живьем. Слепней было множество, разных калибров. Чем меньше был калибр, тем многочисленней было их наступление. Самые большие, которых мы называли «мессеры», появлялись редко, но гул их крыльев был слышен задолго до появления, и можно было начинать бояться. Мошка появлялась внезапно, обычно вечером, после того, как спадала дневная жара. Лезла под одежду, проникала везде, прогрызая кожу до крови. Вовка, у которого обнаружилась аллергия на их укусы, больше всех страдающий и распухший, сначала называл их дроздофиллами, а потом и просто дроздами. Может быть, за это они нас и кусали. Но чаще кусали за тело. Сначала мы смеялись, глядя на Вовкины уши, ставшие похожими на оладьи. Потом стали опасаться, не зашло бы это дальше. К счастью, все обошлось, и опухоль через несколько дней начала спадать.


17.07.04
Не спалось. Наше едва начавшееся чудесное путешествие не должно было закончиться так бесславно. Встала. Пошла копать. Расчет был прост: даже если к моменту пробуждения Вовки и Андрея мне не удалось бы улучшить наше положение, то мой пример должен был подвигнуть их на активные действия и вселить уверенность в победе. Отгребала камни руками и найденной еще вечером картонкой, стараясь подкопаться под крайние бревна по всей их длине, чтобы вода затекала и помогала выталкивать гальку. Работала около двух часов. Потом мне это надоело, и я пошла будить парней. Сказала, что уже почти все готово и осталось только дернуть посильнее – впереди, метрах в двух начиналась глубина.

Еще вечером решили толкать баграми. Поэтому Андрей взял весло из толстой доски, а Вовка пошел на другой берег, зарубил какое-то дерево и вернулся со здоровой дубиной. Баграми они толкали плот сзади, а я подкапывала спереди. Потребовалось еще два часа, прежде чем мы смогли вытолкать его на большую воду.

Эта неприятность, заставившая нас изрядно понервничать и потратить кучу сил, научила впоследствии очень внимательно смотреть на и под воду, придирчиво выбирая траекторию движения.

Прошли камни Маньков и Сенькин. Под Сенькиным стоял утренний рыболов. У следующего, смотрящего на проплывающих мимо, хитрым глазом, Висячего пришвартовались. Наверх вела тропа. Вершина бойца представляла собой хорошо вытоптанную смотровую площадку. Вид с нее открывался чудесный. В утреннем мареве Чусовая петляла вдаль, пестрея темными перелесками, светлыми луговинами и пурпурными полянами обильно цветущего иван-чая. Картину не портил даже автокемпинг, расположившийся на противоположном берегу. На площадку вышел рыбачок.
– Вы что мережу не видели?
– Какую березу? – недоумевали мы.
– Мережу, сетку я под камнем поставил, а вы прямо на ней встали!
Оказалось, мережи – это ловушки конусообразной формы, состоящие из сети, натянутой на обручи. У нас их называют «мордами».
Потом смягчился:
– Нравится здесь?
– Нравится!
Он сфотографировал нас и пошел по своим рыболовным делам.

Для обеда выбрали удобную поляну на правом берегу под раскидистыми березами. Приятно было чувствовать под ногами твердую землю, ощущать аромат готовящейся пищи, смешивающийся с пряными летними запахами. Нагрели воды для помывки. И сидя в тени березы с чистым полотенцем на голове, так расслабились, что не хотелось никуда. А хотелось навсегда остаться здесь, уснуть, слиться с этим берегом или раствориться в этой реке.

После обеда на плот установили палатку, куда сложили все вещи. Флагшток сняли и флаг повесили на одну из стенок палатки. Спереди у нас была открытая площадка, на которой мы сидели днем, и куда палатка давала дополнительную тень. Сломанное бревно возили с собой и использовали как трап и якорь. Теперь плот был уже не просто средством передвижения, а настоящим плавучим домом, на котором можно было автономно существовать и практически не выходить на берег.

Слева показался боец Сокол. Здесь река поворачивала, образуя около камня довольно глубокий омут. Камень был прекрасен и напоминал суровых русских воинов в остроконечных шлемах, ушедших по шею под воду, но не покинувших дозора. Пришедший образ впечатлил, растравил душу. Захотелось не упустить, написать картину.

Вообще камней на Чусовой гораздо больше, чем описано в путеводителях. Имена имеют только самые выдающиеся, но по незнанию их легко перепутать. Так за Сокол мы сначала приняли совсем другой останец. Не успели мы восхититься поразительным сходством, увидев и крылья, и клюв, и глаза, как из-за поворота показался другой Сокол, более высокий и яркий. Вовка во всех камнях видел верблюдов, поэтому ему было проще.

На подходах к камню Корчаги пришлось потолкать плот на мелях, что вознаградилось длинным стремительным плесом под ивами правого берега – успевай только пригибать палатку. Плот крутило, ударяло о таши (подводные камни), квадрат его становился ромбом, а мы смеялись. Потом научились специально направлять плот острым углом на торчавший из воды таш и так выпрямлять.

Вовка полез на Корчаги, чтобы сфотографировать нас на плоту. А мы остались внизу, все пытаясь разглядеть в камне перевернутые горшки. Только потом в книге Алексея Иванова «Message: Чусовая» я прочитала, что название бойца связано вовсе не с горшками, как говорится во всех отчетах и путеводителях, а с старинным названием омута «карчага», на дне которого лежали корявые пни.

После Корчаги показалась долгожданная деревня Трека. В Нижнем Селе мы закупили совсем немного продуктов, чтобы не портились и надеялись докупить их в Треке. Встали перед подвесным мостом и послали гонцов в магазин и за водой. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что в деревне нет магазина. Нам снова посоветовали съездить в Нижнее Село, но автобус должен был прийти только завтра. Ждать не хотелось, и мы отправились с тем небольшим набором продуктов, который был. «Через пару дней будем в Староуткинске. Там и поедим» – решили мы.

Иногда нас обгоняли лодочники, байдарочники, катамаранщики. Все удивленно смотрели, многие что-то говорили, типа: «Эффектно смотритесь», фотографировали и никто не оставался равнодушным.

На ужин встали за деревней, напротив камня Ёршик, который густо зарос лесом и действительно выглядел «ершистым».

Вечером шли до заката. Когда солнце скатилось в реку за небольшой остров, встали у камня Боярин.


18.07.04
Утром на крыше палатки прыгала любопытная трясогузка. Солнце уже слепило, и видно было только тонкие лапки с острыми коготками, дырявящими ткань палатки и подрагивающий хвостик. Мы лежали тихо-тихо, чтобы не спугнуть её и улыбались. Почему-то именно такие мелочи запоминаются и западают в душу.

Она все же улетела. Мы поднялись и позавтракали.

Это была первая ночь, проведенная на плоту. На ровной досчатой поверхности спалось прекрасно. За ночь к плоту прибилось много «белых крыс». Так мы называли пену, образующуюся на перекатах и плывущую плотными сгустками по реке.

Позавтракали и пошли.

Жара стояла катастрофическая. 33 градуса в тени. За первый день на воде сильно обгорели. Потом ходили всегда одетыми и наглухо застегнутыми. Купались тоже в одежде. Это и купанием то было назвать сложно. Просто спускались в воду, чтобы остыть, иногда шли по пояс в воде, таща плот на веревке – бурлачили, а потом забирались обратно, в полчаса высыхали и снова сползали в воду.

Понравился камень Высокий. Он тоже был вполне исхожен. Вокруг было много троп, а наверх вела настоящая дорога. Но это не убавило его привлекательности. Даже вандалы, оставляющие на скалах глупые надписи и мусор не смогли уничтожить красоту этих мест. Мы поочереди слазили наверх, сделали несколько хороших снимков, слазили в пещеру, которая образовалась в расщелине у воды.

Долго рассматривали породы, слагающие Высокий. Гигантские пласты серого камня были гладкими и какими-то живыми. В больших трещинах на отвесной стене росли папоротнички, там, где было чуть положе – мхи, чабрец и очитки. Корявенькие сосны цеплялись за камни сильными корнями, чудом удерживаясь на склоне и принимая первые удары ветров и холода.

Пока обследовали Высокий, пошел дождь. Резкий, косой, летний дождь. Мы укрыли палатку тентом, полезли купаться и радовались, как сумасшедшие.

На участке между бойцами Высокий и Ревень спугнули пару цапель.

Неожиданно справа на большой поляне мы заметили какое-то сооружение. Над грудой больших камней, сложенных пирамидой, возвышался каркас из тонких березовых стволов. Да это же баня! Мы пришвартовались и осмотрелись. Баня стояла здесь совсем не случайно. Место было уютное, рядом в Чусовую впадал ручей с холодной ключевой водой. Мы накрыли каркас тентом, нарвали веток на березовый веник и затопили печь. В жару разгоралось быстро, булыжники прогрелись моментально. Сложнее было с водой. Никакой крупной посуды у нас не было, а натаскать надо было много. Вовка придумал использовать новые мусорные пакеты. В них набирали ледяную воду, завязывали и несли к бане. В котелке заварили траву пустырника, тысячелистника и мяты. Парились душевно, стоя во весь рост, потом обливались чистой водой. После пили чай из листьев черной смородины.

Выбрались с гостеприимной поляны только через несколько часов, обновленные и рассеянные. Боец Ревень пропустили. К Талицкому поняли, что перестаем воспринимать окружающее пространство, и попросту засыпаем. Решили заякориться на ночевку, хотя было еще совсем не поздно. Баня сделала свое дело.


19.07.04
Вышли довольно рано, в 7 часов, пока еще не было жарко.

Всех мучила жажда. Вовка сказал, что во всем виноват смородиновый чай, поэтому заварили мяту.

Уже от стоянки виднелись перекаты. Мы совершили небольшую ошибку, пытаясь пройти слева. Вернулись – дальше было совсем мелко. Промерив глубины, поняли, что пойдем под правым берегом, где было довольно глубоко, но сначала нужно было расчистить путь от коряг и свисающих в воду веток упавших берез, вокруг которых скопилось много топляка. Для облегчения плота вещи выгрузили на песчаной косе посередине реки. Работали с энтузиазмом, пока Андрей не вытащил со дна за рог бараний череп. Он был черный, и из него текла густая черная жижа. После этого решили, что достаточно расчистили русло и пройдем прямо так. Мель проходили просто – сгребали нанесенную водой гальку на глубину и понемногу продвигали плот вперед. У самого берега стремительный поток подхватил и понес плот.

Встречать нас вышел боец Гребешки. «Оригинальные и красивые известняковые скалы напоминают кремлёвскую стену древнего города. Камни стоят на берегу на протяжении километра, выступая из общей скалы то причудливыми башенками, то рёбрами с заострёнными зубцами, то тонкими вертикальными пластинками. Особенно живописна пластинка в виде петушиного гребня. Пожалуй, это и послужило мотивом присвоения названия камню». Долго не могли оторваться от Гребешков – фотографировали.

За островом показалась серая громада Сибирского, стоящего напротив устья речки Большой Сибирки. За ним должна была идти Курочка, но мы не смогли определить, началась она или уже закончилась. Зато очень понравилась небольшая одиночная скала, в профиль напоминающая голову орангутанга или орка.

Через час подошли к следующему камню. Серый с ржавыми прожилками мхов и лишайников забор Заплотного поднимался вверх на 35 метров. Освещенный лучами утреннего солнца, он был грандиозен.

Интересно еще и то, что когда идешь вниз по течению, видишь монолиты скал, но если обернуться, они оказываются гигантскими складками, опрокинутым слоеным пирогом. Эта метаморфоза здорово увлекает, и, проходя очередной камень, всегда смотришь назад, как камень выглядит под другим углом зрения.

Запомнилось местечко напротив камня Сафронинский, где мы вышли размяться на небольшую поляну. Здесь как-то по-особенному дул ветер, разгоняя надоевших слепней. Обследовав местные заросли нашли много красной смородины. На спелые ягоды набросились как медведи на ручейника. Из остатков сварили кислый компот.

Надо сказать, уже к этому времени ничего сладкого не осталось, заканчивались сахарный песок, чай и кофе, не было хлеба. Напитки пили по-еврейски, т.е. мало кофе, мало сахара, но много воды. К счастью, по берегам росла душистая мята и смородина, которые мы заваривали в чай. Сухая картошка, которой было много, надоела хуже горькой редьки. Её пытались есть сладкую и соленую, в виде супа и гарнира – не шла уже никакая. Ночью снился Староуткинск, его магазины и еда.

Зато придумали пить juice pryamo ne vihodya iz basseina. Наливали горячий кофе в кружки, ставили на край, а сами сползали в воду. Плот на время превращался в плавучий стол.

Прошли камни Синий, Темняш, Журавлев и на ночевку встали напротив камня Лебяжий. Место выбрали удачно, т.к. рядом гнездилось много мелких птичек и, поэтому, не было слепней.


20.07.04
Прошли Складки.

Задержались у небольшого камня без названия. Над водой он свешивался мощными серыми плитами, край которых как будто был обтесан камнерезами. Основную породу проштопывали слои белого известняка. А вокруг летали бабочки – белянки.

Вдали уже виднелась дуга Винокуренного. Когда подошли ближе, стало ясно, что здесь мы надолго – такая была красота! Винокуренный вообще рай для фотографов. Здесь есть возможность снять редкие фотографии, в которых ощущается высота и грандиозность природы. Тропинка обходила по верху выступы, на обрывах цвели трогательные колокольчики, а макушки огромных елей, растущих в расщелинах, оказывались ниже, и казалось, их можно достать рукой. С вершины Винокуренного хорошо была видна деревня Курья и совсем не видна гора Сабик.

Андрей нашел первые в этом походе грибы, а мы костянику, бруснику и чернику.

Когда я вернулась на плот, меня ждал сюрприз – букет колокольчиков в импровизированной вазе из галоши. 20 июля – День нашей свадьбы и намечалась добрая традиция праздновать его в походе.

Во время отплытия наверху устроила потасовку стая коршунов. Им было не до нас, семейные разборки были важнее. Наблюдать за их виртуозными пируэтами в воздухе было интересно. Жаль, объектив был слабоват, кадры могли получиться эффектные.

В Курье набрали воды. Колодцев, но питьевую воду берут из родника. Вдоль деревни шли медленно, стараясь обходить многочисленные мели и перекаты. Местные рыбаки сравнили плот с черепахой, ползет, мол, медленно, но если разгонится, то не догонишь.

На обед стали за деревней между островами. Варили набранные на Винокуренном грибы на сухом молоке с картошкой.

За Курьей Чусовая сильно разлилась. Мы потихоньку плыли. Я рассказывала сказки Бажова. Камни Курьинский и Осыпь прошли, не заметив.

Была надежда к вечеру дойти до Староуткинска, но марево, стоящее несколько последних дней, должно было закончиться только одним – грозой. Стали собираться тучи. Как назло мы петляли по каким-то заболоченным участкам. Берега Чусовой здесь сплошь поросли ивами, а сама река разделялась на несколько проток. Небо сделалось фиолетовым и страшным, блеснула молния. Нужно было срочно куда-то вставать, но выходов на берег не было – сплошные заросли. Пришлось пришвартоваться веревками к ивам, и бояться, сидя в палатке. Гроза была сильная. Вокруг все грохотало, а во время молний, разряжавшихся прямо над головой, кругом все освещалось ярким неестественным светом. Шквальный ветер гнул дуги палатки, волны качали и захлестывали бревна плота. Мы сначала на счет определяли время между молнией и громом, а потом играли в карты и ели сухое молоко.

К ночи гроза стихла.


21.07.04
Утро было празднично-ярким, свежим. Староуткинск манил, поэтому вышли аж в 5 часов.

Буквально сразу мы увидели избы на правом берегу. Мы были у цели! Через полчаса показался мост на фоне красивого безлесого камня Богатырь, заросшего ярко-зеленой невысокой травкой. Местность была своеобразной и напоминала ирландские холмы. Во всяком случае, именно так я их себе и представляла.

Прошли под крутым правым берегом, изрытым гнездами стрижей и остановились прямо под вторым автодорожным мостом, пришвартовавшись к его опоре.

Ребята пошли в МАГАЗИН! А я осталась на плоту. Под мостом в тени лежали козы, за которыми я наблюдала в бинокль.

Скоро пришли Андрей и Вовка.

Сколько счастья может вместиться в два пакета? Много! Купили все, включая бутылку шампанского, ананасы в дольках и персики, которые здесь были дешевле яблок. Шампанское пили из горла, празднуя прибытие и окончание водной части путешествия. Чувства были двойственные. С одной стороны, хотелось идти дальше, увидеть Склизкой, Бражкин, Дыроватый, с другой – нужно было посетить знаменитую Кунгурскую пещеру, и уезжать лучше было из населенного Староуткинска. Но вопрос снялся сам собой, когда пройдя немного от моста, мы крепко сели на мель у первого острова. Русло сильно обмелело и заросло травой. Реши мы идти дальше, два дня потратили бы только на прохождение этого участка, а там и уезжать пора. Поэтому приняли решение – за сэкономленные сутки посетим гору Сабик, памятник природы, кстати, и поедем в Кунгур.

Идея посетить Сабик пришла Вовке, что уже не означало ничего хорошего. Он сказал, что читал о ней в интернете и видел прекрасные фотографии с её вершины.

Мы разобрали плот. Сняли все, что было можно. Невероятно грустно было оставлять его, за эти дни он стал родным. С тоски я даже отпилила рукоять весла на память.

Попрощавшись с плотом, пошли.

Сфотографировались у дорожного указателя «Чусовая» перед мостом. Пересекли Чусовую, потом, вброд Ольховку, очень чистую речку с холодной прозрачной водой. Вещи спрятали в лесу и пошли на Сабик. Лесная дорога запомнилась невероятным количеством слепней. Останавливаться было невозможно, приходилось постоянно двигаться и отмахиваться. Чуть меньше их было только на мне, видимо потому, что одета я была во все светлое.

Самое обидное было то, что шли полдня, а гора так и не показывалась. Когда дорога повернула в сторону и пошла вниз, решили, что промахнулись и поплелись обратно.

Назад пришли уже к вечеру. Андрей вызвался добровольцем для похода на автостанцию, а мы с Вовкой остались купаться. Купались забавно. Выбрали место поглубже, сели там, как в ванной и плескались.

Андрей принес новости. Автобус должен был идти в 6 утра, а значит, вставать нужно было в 4. Предстоял долгий путь. Назад в Екатеринбург, потом в Кунгур и уже оттуда – домой. Впереди нас ждало еще одно уральское чудо – Кунгурская ледяная пещера.

Е. Лаврёнова, 13.07. - 21.07.2004